Синица
Приподнял голову:
— Мир вам, друзья!
Принимайте:
Вместе милей зимовать.
Мирон Петрович Синицын я,
По-свойски — Синицей-Дядюшкой звать.
Вгляделся в лица:
Бойцы, свои.
— Не зря потянуло: дай загляну.
Не вешать голов: я здесь, соловьи.
Выходит, свиделись.
Ну и ну!
Роток на замок,
Чтоб стоны — молчок,
Чтоб им — ни полщелочки в белый свет...
Так появился у нас новичок —
Дядюшка —
От роду двадцать лет.
Кто ведает, сколько бы
Целых тел
Волшебник-хирург собрал из нас?
Но душ, в которых светляк теплел,—
Пятнадцать в палате.
Ждали свой час.
А в окна ломился плакун-февраль,
Сжигал, лиходей, надежд мосты.
И вся наша даль,
Бескрайняя даль,
Кончалась
У самой первой версты.
И вдруг
Из клятой кромешной мглы,
Как смех ребенка, чист и высок,
Тише безмолвия,
Тоньше иглы,
Пробился к нам ее голосок.
Всколыхнулся Дядюшка:
— Други, поет!
Солдаты, да это ж к теплу она,
Гляньте: на стеклах отходит лед.—
И всхлипнул по-детски:
— Вот те и на!
Ей-ей же, веснеет!
Теперь поживем:
Синицы не пробуют зря голосов...—
Он так и умер
С веселым ртом,
С красной слезинои в пушке усов;
Так просто, так ясно,
Не падая ниц,
Не выпустив боли в светлую даль,
Даровав нам милость —
Слушать синиц,
Любить,
Горевать,
Поминать февраль.
Другие редакции:
Синица (1970)
Синица (1962)
Синица (1974)
Синица (1960)
Сборники:
Сборник «Целую руки твои» (1975), стр. 91