В сугробах

Глушит глыба-стужа... Глыбкие сугробы;

На сыпучих гребнях — только волчьи тропы.

Жить в сугробах люто: долго ль заблудиться,

Растеряться, сгинуть, сердцем прохудиться?

Ох, простого проще в колкой снеговерти

Разучиться верить, напугаться смерти,

Позабыть о веснах в сумерках унылых,

Выпустить оружье из ладоней стылых,

Угасить надежду, растерять патроны.

Гнев, как порох жаркий, променять на стоны,

Оскудеть зрачками: вместо слёз — ледышки,

Не тягаться с ночью, переждать в затишке...

С думою свинцовой пробиваюсь к лесу,

Чуть живой вплываю под его завесу,—

Сердце приказало, сердцу не перечу:

Может быть, сегодня след Веснянки встречу?..

Хвойные лохмотья донизу повисли,

Тишина — услышишь собственные мысли:

Копошатся, рвутся, заползают в уши,

Осыпают, сеют жгучие папуши.

Выплакала очи вдовая округа,

Только я да мысли: ни зари, ни друга,

Только плотный холод льется из сугроба

Да зевает бора жадная утроба.

В очень белом ели, мертвые, прямые,

И над всем — сугробы, как гробы, немые...

Но сведенный палец на курке взведенном

Может, может, может—и на дне студеном!

Человечье страшно и сильно, да бренно.

Знаю: след набатный вспыхнет непременно!

Завтра снова, снова выйду спозаранку:

Захлебнусь снегами, а найду Веснянку!

Псковщина,

1943