Григорий Игоревич Григорьев рассказывает об основных этапах жизни и творчества своего отца (2013 г.)

о.Григорий Григорьев, сын поэта (расшифровка видео): 

В жизни моего отца, поэта Игоря Григорьева, было несколько периодов творчества: первый период — это детство и юность. Юность пришлась на начало Второй мировой войны, Великой Отечественной войны. И по заданию Стругокрасненского районного межпартийного центра отец возглавлял подпольную группу из молодежи, задача которой было выявление немецких агентов школы «Цеппелин», «Цеппелин» — это подразделение «Адлера». И вот, задачей этих юных детей было искать, выявлять немецких агентов и отправлять их в Москву. Шесть человек они отправили в Москву, взяв живьём, также они взяли руководителя этой школы, немецкого полковника, при взятии которого погиб любимый младший брат отца – Лев… И вот, в его группе не было ни одного провала! После того, как они выполнили порученное им задание, они все ушли в лес и с оружием в руках продолжали борьбу с немецкими оккупантами… Погибла одна девушка, Люба Смурова. Отец потом себе никогда не мог простить это, он вспоминал ее, практически, всю оставшуюся жизнь, и совесть его болела оттого, что он остался жив, а Люба погибла. Он написал ей следующее стихотворение.

Памяти Любы Смуровой

Недоступен лик и светел,
Взгляд — в далёком далеке.
Что ей вёрсты, что ей ветер
На бескрайнем большаке.

Что ей я, и ты, и все мы,
Сирый храм и серый лес,
Эти хаты глухонемы,
Снег напуганных небес.

Жарко ноженьки босые
Окропляют кровью лёд.
Горевой цветок России!
Что ей смерть? Она идёт! 

Второй период творчества, можно сказать, о последних деревнях, которые исчезали с лица земли. Отец был поэтом последних русских деревень.

Дорогие лесные пустыни,
Серой ольхи плакучий разбой.
Здравствуй, робкая былка полыни!
Мне нисколько не горько с тобой.

Неказиста трава, неприглядна,
Худосочна — и что там еще?
Мне надежно с тобой и отрадно
Опереться на дружье плечо.

Ни тревоги на сердце, ни боли.
Только свет — от земли до небес…
Как давно мы не виделись, Поле,
Не аукались, Песельник-Лес!

Ты дубы на полянах огромнишь,
Рвешься к зорям, орел крутокрыл.
Ты меня поневоле не помнишь,
Я по воле тебя не забыл.

Будет всякое, всякое будет
В наших судьбах, таких горевых
Нас прогонят, обманут, осудят,
Нас отвергнут от зорь заревых;

Нас еще позабудут, забросят,
Опалят негасимым огнем
И железной секирою скосят…
Только мы все равно не умрем.

Хоть чего напридумай-наделай,
хоть грози извести на корню, —
Наши корни в земле порыжелой
Не унять никакому огню.

Как давно мы не виделись, Поле,
Не аукались, Песельник-Лес!
Ни тревоги на сердце, ни боли,
Только свет — от земли до небес.

Вот, за моей спиной третье озеро, в Белоруссии, в городе Городке Витебской области. Здесь отец написал все свои первые книги и, практически, благодаря жизни у деда Василия, он, в общем-то, сформировался как поэт. Он тут проходил, фактически, реабилитацию после Второй мировой войны. За моей спиной, вот там, дальше, находится Святое озеро. Оно отсюда не видно, но это очень красивое, очень светлое, очень чистое озеро. Я бы так сказал, что отец был заядлый рыбак, он очень любил природу. Всякий человек, который любит природу, он, по сути, является человеком верующим… Вершиной своей лирики отец сам считал следующее стихотворение:

Немы и пусты
Знобкие поляны.
Голые кусты
Зыбки и туманны.

Над плакун-травой,
Над водой и мхами —
В синьке ветровой
Звёзды ворохами.

Полночь без луны,
Путь мой без дороги.
И ничьей вины,
Никакой тревоги.

Отец верил в Отечество, верил в Россию, верил в светлое будущее. Верил в то, что Россия возродится и возродится русская литература и русская поэзия! Да хранит нас всех Господь!