Воробьевы горы

Они Казбеком в небе не маячат,

На их уступах тучи не гнездятся

И грозные обвалы не грохочут. 

Холмы, овраги, взлобки, буераки,

Заросшие ольхою и крапивой,

Посыпанные густо рыжей пылью;

Песок сыпучий,

Сер-горючий камень,

Кузнечики, сороки и дрозды,

Случайная заблудшая коза

Да чудом уцелевшая сосна —

К пейзажу больше нечего прибавить.

Их обойдешь кругом за полчаса,

На самый верх взберешься в полминуты.

Они лежат под Витебском, у речки,

Меж Третьяков и Волковой деревней.

Вы скажете:

Да разве это горы?

Да, горы горя —

Воробьевы горы

Они впитали

Столько слёз и крови,

Тоски и боли,

Стонов и проклятий,

Что забывать о них

                                никак нельзя!

Чтоб не смогло такое повториться,

Вы, братья-люди, любящие жизнь,

Обязаны о них поведать миру:

Невестам, женам, детям, внукам —

Всем!

...Год сорок первый!

                               Полночь декабря.

Метель по-волчьи жалобно и люто

Глумится над поверженной округой.

Закутаны в платки и бабьи шали,

В лохматых шубах,

В ватных одеялах,

В огромнейших соломенных галошах,

Как черные  пещерные  медведи,

Ворвавшись в гетто,

Опьянев от крови,

Эсесовцы справляли

                               страшный праздник.

Они не пощадили никого:

Ни древних старцев,

Ни грудных младенцев,

Ни красоту,

                   ни юность —

Ничего!

Они загнали той декабрьской ночью

На Воробьевы горы, как скотину,

Две тысячи страстей, надежд, печалей —

Две тысячи

Живых людских сердец!

Ревели танки, голосила вьюга,

Захлебывались лаем пулеметы,

Земля стонала,

Содрогалась тьма!..

И после было

Сто таких ночей!..

Чтоб не смогло такое повториться,

Друзья и братья!

Сестры и подруги!

(А с недругами счет у нас другой!)

Оберегайте мир любой ценою:

Ни сил, ни средств, ни времени, ни сердца,

Ни голоса, ни крови

Не жалея!

1955,

Городок Витебский