КОНФЕРЕНЦИЯ в ПОРХОВЕ
(Статья в сборник по итогам  краевелческой конференции. Октябрь 2021.)


Похвастаться содеянным  по части популяризации маршрутов  за два года особо нечем. Режим карантинной самоизоляции помешал. В связи с участием в проекте «Ферма» и рождением пятой  внучки Еленки и мой  график серьёзно уплотнился.
Так что  по  проторенным  тропам  маршрутов никто не пошёл.

Но мы нашли Гришин хутор, точнее остатки Гришиного сада и пасеки с фундаментом пчельника на Змиёвой горке.

И нет худа без добра. По «Волоку» и  «Тропе Игоря Григорьева» я немало поработал  в «диванном режиме».
Нашёлся  ответ и на вопрос,   почему ничего не осталось от остатков главной усадьбы Гришиного хутора (пятистенок, похожий на гумно), располагавшегося рядом с лесным массивом Клин  и  почему так мало осталось  развалин от деревни Ситовичи.
При Игоре Григорьеве (начало тридцатых прошлого века)  в деревне было до тридцати дворов. При мне (конец пятидесятых – начало шестидесятых посслевоенных)  было до пятнадцати.
Куда девалась речушка Гусачка, берущая начало в Омшаре и впадавшая в Веретеньку?   В ней любили  плескаться  деревенские гуси.
На вопрос куда девался колхоз «Красные Ситовичи»,  про который нет упоминания даже в интернете,  успел ответить ещё и сам Игорь Григорьев.  Это случилось при мне.

Достаточно прочитать роман Льва Малякова «Затяжная весна», чтобы понять, что делали наши мелиораторы в погоне за громадьём свершений и  показателями. Ландшафт в начале семидесятых  неузнаваемо изменился.  Всё сровняли. Не осталось даже следов от Гришиного хутора и большинства фундаментов  домов деревни Ситовичи.  Вместо ручья-речушки Гусачки появилась глубокая и прямая магистральная мелиоративная канава.
И если бы не вековые липы на главной улице деревни и неудобье Змиёвой горки, то и следов  от деревни и Гришиного хутора совсем не осталось бы.

Проштудировав повесть Порховского писателя  Ивана Курчавова  «Красуха»,  даты жизни 1919-2002-й годы, я не нашёл ни одного упоминания о своей родовой деревне.  От Красухи до Ситович всего-то пять километров.

Оно и понятно. Лес рубят – щепки летят. Власть как бы стеснялась перед будущим за снос неперспективных деревень.  Колхоз «Красные Ситовичи» был уничтожен, земли переданы совхозу «Полоное».  Опять же, нет худа без добра, мои младшие дядюшки и тётушки,  получив паспорта,  но оставшись по духу  Скобарями, внесли немалый вклад в восстановление послевоенного Ленинграда, и не только.

Бетонный мост в Острове строил бригадир мостопоезда  дядя Володя.  Специальность в качестве ЗК он приобрёл на послевоенной реконструкции Беломорканала.

Тётя Маруся, младшая сестра моего Отца, всю жизнь отработала на Ленинградском «Пищевике».
Её муж дядя Каранид из Порховских Молочищ  был классным сварщиком. Тогда ещё не было сварочных тракторов – автоматов,  и швы трубопроводов большого диаметра проваривали изнутри вручную.

Мой Отец, успевший до призыва в 1940-ом на Северный флот три года отработать в Заозерье колхозным счетоводом, прошёл всю войну, начиная с Рыбачьего, кончая Норвегией. И после войны война для него не окончилась. Борьба с  «лесными братьями» в «старой Эстонии» Псковской области продолжалась до самого конца сороковых.

Младший мой брат после окончания высшей следавательской школы в Волгограде до перевода во Псков  четыре года отработал следователем в Порхове.

Написал и в очередной раз вспомнил наказ Отца моего: «Вовка, мы служащие,  должны служить Государству и Народу. Но о корнях, откуда мы вышли, надо помнить».  – Вот и помню. Забывать о корнях не следует.

Нашёл я ответ и  на вопрос, почему не осталось ни одного упоминания об инициаторах  создания мемориала на месте сожженной Красухи Игоре Григорьеве и Павле Воронове.
Следы Павла Воронова нашлись в Белоруссии.
   
Автор Скорбящей Псковитянки ныне известный Рязанский скульптор  Антонина Усаченко, ещё студенткой Ленинградского художественного института имени Репина, первую поездку в Порховские края совершила вместе с Игорем и Павлом.
Дебютная работа молодого выпускника сразу принесла ей известность
и премию Ленинского Комсомола.

Только вот незадача.   По первоначальному  мнению властей, не следовало особо афишировать масштабы военной трагедии.  Есть  Хатынь в Белоруссии, Саласпилс в Литве -  вполне достаточно.   Исполнителями в карателях были старательные  эстонцы из спецкоманд,   которым обещали земли на восточном берегу Пейпус озера.  На казалось тогда вечную и  нерушимую дружбу народов тень бросать не следовало.
(Андрей Беньяминов,  «Чёрный Вир»  деревня  недалеко от Карамышево и не одна, тоже была сожжена эстонцами.
https://stihi.ru/2015/03/16/1022 ).

В конце концов пробили идею.  Как почти всегда в истории,  имена первых были забыты, мемориал открывало высокое областное и районное партийное начальство.
Их фамилии и вошли в повесть политрука Ивана Курчавова.  Так оно и бывает.  Одни идут впереди,  другие остаются в писаной официальной истории.

Смотрю на канале «Культура»  старый фильм «Кутузов». Эпизод, как Кутузов стал главнокомандующим вместо «немца» Барклая, который вовсе не немец был, шотландец. Слава Богу, что памятник Барклаю де Толли около Казанского собора не снесли. Кутузов и «немец» Барклай де Толли, два героя войны,  стоят рядом.

Впору в очередной раз вспомнить нашего классика. На Аустерлицком поле стоят и падают под ядрами в полковых каре солдаты. Офицеры впереди: «   - Господа! Интересно, что о нас скажет история?  - Об этом, граф, можете не волноваться.  История, как всегда, солжёт.»

Год назад в Пушкинском доме – ИРЛИ  состоялась онлайн конференция «Слово, Отечество, Вера» на которой Наталья Викторовна Советная  участник наших экспедиций, член Союза писателей Белоруссии и России  представила развёрнутый доклад о поисках и «обретении» Ситович и Гришиного хутора.  Слушал, потом читал, глаза потели.  Сентиментальный я стал под стары годы.

Осталось  завершить  нашу  повесть рассказом  о воздвижении и освящении  памятного креста на Змиёвой горе.  Всё у нас  впереди.

                ***

"Главное, чтобы без суеты, без спешки, без лицемерия.
Чтобы наша дорога была покаянной и умиротворённой,
а встреча с храмом – спасительной".

Сегодня, Воскресенье 12.09.21. Вернулись из экспедиции
на мои Родовые места. С Божьей помощью удалось
прорваться сквозь дебри, доставить и установить
Памятный трёхметровый крест на "Тропе Игоря Григорьева"
на Змиёвой горке рядом с остатками Гришиного сада
и фундаментом пчельника.
Мы все невоцерковленные. Сын младший, активно помогавший
в изготовлении креста и в экспедиции, даже подколол,
типа, что это ты, Папа, под стары годы культ насаждаешь?
Пришлось объяснить, что культ и культура - слова однокоренные.
И как бы то ни было, но мы принадлежим к Православной Культуре.
С чем все и согласились. Во время экспедиции погода нам благоприятствовала,
солнечная, сухая и тёплая. Вернулись вечером домой, разразилась мощная гроза с ливнем.
Всё так омыло. Посвежело. Воспринял как знамение.


 Приложение.

Об исполнителях.

Преступления эстонских нацистов против мирных жителей и детей


В Эстонии тысячи евреев были убиты местными жителями до вступления в эти районы немцев.


В октябре 1942 года 1-я рота эстонского батальона «Ваффен-СС» специального назначения, которая вошла в состав 20-й эстонской дивизии СС, вместе с подразделением зондеркоманды 1b, была задействована в массовых расстрелах в районе Минска еврейских женщин вместе с детьми без оглядки на их возраст.


С 1943 и до начала 1945 гг. мотоциклетный батальон 20-й эстонской гренадерской дивизии СС проводил облавы на партизан. Если во время таких облав партизан не обнаруживали, эстонские нацисты (читайте «Изнасилованные и убитые немцами русские женщины») сгоняли все население очередной деревни, где они искали партизан, и вместе с детьми угоняли его на сборный пункт дивизии. Там их расстреливала специальная команда эстонской дивизии. Эстонские каратели не жалели ни женщин, ни детей.

Преступления эстонских карателей в Пскове


Немецкое командование считало Псков «ключом к парадным дверям Ленинграда», поэтому здесь сосредоточилось большое число военных. Оккупационную власть в Пскове осуществляли непосредственно немцы. Но карательные функции возлагались на эстонскую комендатуру и другие полицейские части, состоящие из эстонцев.


 Эстонские каратели под Псковом


По словам руководителя псковского Фонда «Достоверная история» Юрия Алексеева, существуют документальные свидетельства со ссылками на Генриха Гиммлера, который приказывал по возможности освобождать части немецких СС от казней мирного населения на том основании, что они плохо действуют на солдат, превращая их в невротиков.


"Поэтому вся грязная, читай — расстрельная работа возлагалась на подразделения коллаборационистов, которые формировались по национальному признаку, — пишет Юрий Алексеев. — Приказы о массовых казнях, расправах над заключенными в многочисленных лагерях, которые находились прямо на территории города, отдавали немцы, но выполняли их подразделения коллаборационистов.


Показательной в этом смысле можно считать Особую эстонскую роту. Солдат этой команды отличали специальные нашивки на рукаве с эмблемой «Эстишезондеркампани».


Как следует из уголовного дела (т.н. «дело Торна»), открытый суд по которому состоялся в 1967 году в Пскове, костяк подразделения составляли обычные эстонские парни.


Как потом признавались они на допросах, главной побудительной причиной поступления на службу в немецкую армию было то, что после окончания войны всем были гарантированы земельные наделы и впридачу — с десяток русских рабов в качестве дармовой рабочей силы. Сначала они проходили ускоренную подготовку под Таллином, но уже в начале 1942 года роту перевели в Псков, где она вошла в спецподразделение «Зихертсхайполицай унд СД».


В ее обязанности входило несение конвойной службы в специальной тюрьме, куда свозили всех, кто подлежал уничтожению. К месту расстрела их везли эстонцы, они же их расстреливали" (Ю. Алексеев, руководитель псковского Фонда "Достоверная история").


Об этих событиях есть и достоверные признания самих эстонских карателей:


"Обычно я стоял в шеренге и расстреливал с левого края, — рассказывал во время следствия эстонец Арнорльд Веедлер, — Сначала мне было очень плохо, но потом ничего, освоился. Особенно сильно плакали дети, просили пощадить, но, несмотря на это, все они были расстреляны. Потом мы всегда пили водку…"


Пересыльный лагерь Моглино под Псковом — зона смерти


Еще одним объектом, над которым шефствовала Особая эстонская рота, был пересыльный лагерь, который располагался в деревне Моглино в 12 км от Пскова.


С конца 1941-го немцы содержали там военнопленных. К весне 1942-го из почти 300 человек в живых остались не более двух десятков — остальные погибли от голода и холода.


Однако лагерь пустовал недолго. Вскоре сюда начали свозить всех, кого оккупационные власти считали подозрительными и неполноценными, а потому подлежали уничтожению в первую очередь.


Особенно эстонские каратели свирепствовали летом 1942-го и 1943 годов, когда расстрелы проходили практически каждый день. Сколько человек стали их жертвами, было установлено сразу после освобождения Пскова.


Специальная экспертная группа обнаружила в районе деревни несколько десятков массовых захоронений. Причем большинство погибших были женщины и дети:


«…В районе деревни Моглино было найдено еще 10 ям, в которых находилось 112 трупов. Из них 57 — женщины и 41 — дети. В частности, труп женщины 25 лет.


В непосредственной близости от нее обнаружен труп девятимесячного ребенка… Труп девочки 12 лет, женщины 50 лет, мальчика 6 лет (был одет в серый ватник, черные штанишки)… Причина смерти — огнестрельный перелом основания черепа. Кроме того, в непосредственной близости от разрушенного дота была обнаружена еще одна общая могила, в которой найдено 250 тел. Возраст погибших — от 2 месяцев до 60 лет.


(Из акта эксгумации, подписан главным судмедэкспертом Ленинградского фронта профессором А. П. Владимирским. 25.03.1945 г.»)

Осенью 1942 года из лагеря для военнопленных Моглино под Псковом вывезли 170 цыган вместе с их детьми и все они недалеко от Пскова были расстреляны эстонскими карателями. На детей эстонские фашисты пуль не тратили. Их убивали ударами прикладов.


В документах под № С-17412 указаны больше десятка фамилий эстонских нацистов, расстреливающих цыганские семьи вместе с детьми: Кайзер, Тоомпере, Блекман, Саабас. Кайте, Кург, Охврилла, Вайнло, Алла. При этом все они считали себя верующими. В документах также указывается, что карателей по фамилиям Сепп, Коллина, Похл, Плесс, Лулло так и не нашли.


Все эти подробности «боевого пути» эстонских карателей стали известны уже после войны, когда на скамью подсудимых попали четверо бывших полицаев: Эдуард Торн, Арнольд Веедлер, Эрих Лепметс и Иоханес Охвриль. Как показывали в ходе следствия свидетели, расстрелы шли в Моглино чуть ли не каждый день, а когда вели женщин и детей, то нечеловеческий стон был слышен на всю округу.


В ходе разбирательства преступлений карателей следствие обратило внимание на то, что стрелки «Эстишезондеркампани» проявляли особую ретивость по отношению к евреям и цыганам.


На особый поток было поставлено уничтожение, как бы теперь выразились блюстители расовой чистоты, национальных меньшинств. Подсудимые объясняли ими содеянное приказами немецкого командования.


Между тем в ходе следствия было установлено, что впоследствии многие бойцы роты добровольно вступили в так называемую «ягдкоманду», в обязанности которой входил поиск партизан и их уничтожение. И снова кровь, и бесконечные расстрелы

После провозглашения Эстонии независимым государством страна взяла курс на полную реабилитацию коллаборационистов, участвовавших во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии. Эстонские эсэсовцы, чьи руки были по локоть в крови, стали признаваться национальными героями, сражавшимися против советской оккупации. О том, что они принимали участие не только в войне, но и в расправах над мирным населением, эстонские руководители предпочитают не вспоминать.


Многие выходцы из Эстонии, служившие в дивизии СС и оказавшиеся в расположении союзников, впоследствии так и осели в Западной Германии или перебрались в США (читайте «Как армия США повторила зверства фашистов над мирным населением и детьми во Вьетнаме») и Канаду.


Так, эстонский командир 20-й Ваффен-гренадерской дивизии СС бригадефюрер СС Йоханнес Соодла, причастный к организации геноцида евреев в Эстонии и Белоруссии, карательным операциям на территории Ленинградской области, спасся в американской зоне оккупации. Некоторое время он жил в Западной Германии и Италии, затем перебрался в США. По некоторым данным, во время проживания в Италии Соодла работал на ЦРУ США. Когда в 1961;г. СССР потребовал у США (читайте «Геополитика простыми словами: что это такое?») выдать Соодла, американцы создали массу бюрократических препятствий. В итоге командир эсэсовской дивизии умер своей смертью в мае 1965 года.