Плач по Красухе

Чернобыль на пепелище

Да густой бурьян.

Оголтело ветер свищет,

Кровью сыт и пьян.

Хоть бы двор какой иль хата —

Пусто впереди.

Только зарево заката

Душу бередит.

Только трубушки у речки

Над печами в ряд —

Непогашенные свечки —

В прах-золе горят.

Только ворон хрипло, глухо

Крикнет о беде...

Что с тобой, моя Красуха?

Где ж ты? Где ты? Где?

Я четыре черных года

Светлой встречи ждал,

Я ходил в огонь и в воду,

Кровью истекал.

Жгла меня тоска-поруха,

Лютая напасть,

Чтоб тебе, краса Красуха,

В горе не пропасть.

Верил: ждет меня невеста,

Дом родимый, ма-ать...

Где я? Памятное место

Сыну не признать.

В день свиданья — ночь разлуки:

К сердцу сквозь кусты

Тянут высохшие руки

Сирые кресты.

На тропе, как дума ночи,

Бьется чернобыль:

«Растопчи меня — нет мочи

Трогать эту быль!..»

В сорок третьем в тьме метели

На село мое

Набежали, налетели

Псы и коршунье.

Триста душ, ни в чем невинных,

Выгнали на снег.

Затолкали в пасть овина

Триста человек!

Заплескалось пламя в крыше,

Взвился — в вечность — чад,

Ужас в ужасе — не дышит.

Мертвые молчат.

Только память не забыла

Беспощадных дней:

Это было, было, было

На Руси моей;

На земле седой и слезной,

Льющей кровь свою,

Неподкупной, гордой, грозной

В праведном бою.

1945—1975