Михаил Полевиков. Игорь Григорьев и Евдоким Русаков
«...словесная ипостасность делает всех самобытных русских поэтов родственными».
Г.Н. Ионин. «Еще один голос России»
Одного из них я знаю с юных лет и теперь ежегодно участвую в «Чтениях», носящих его имя, а с другим повстречался накануне моего шестидесятипятилетия, приняв участие в конкурсе, посвященном его памяти. Признаюсь, что не сразу заметил поразительную духовную и творческую близость этих, скорее всего не слышавших друг о друге, русских поэтов.
Литературовед Владислав Шошин в своей вступительной статье к сборнику избранной лирики Игоря Григорьева «Боль» (Санкт-Петербург, 1995 г.), перефразировав есенинское сетование «Я последний поэт деревни...», охарактеризовал Игоря Николаевича не удачным на мой взгляд определением: «поэт последней деревни». Не буду акцентироваться на многозначности в русском языке слова «последний», понимая в каком смысле оно употреблено автором этого выражения. Но, какие бы, казалось, гибельные изменения ни претерпевала жизнь села, полностью утратить деревенский уклад Господь России не позволит. Не может быть у нас последней деревни! И каждый очередной «деревенский» поэт в это свято верит:
Игорь Григорьев
Пред этим обиженным домом
Я плачу. Я снова рождён.
И пахнет знакомым-знакомым:
Позёмом да вешним дождём.
(И. Григорьев. «Блудный сын»)
Псковскому по месту рождения, событиям жизни и творческой привязанности поэту Игорю Григорьеву «родственным» мне представляется новгородский поэт Евдоким Евдокимович Русаков. Прославившийся в своё время на всю Россию как поэт-пастух, Евдоким от рождения до смерти был деревенским жителем, литературным самородком, поэтическим голосом которого звучала «Русь извечная, Русь избяная»:
Суком могучим,
Комлем,
Корнем
Я затерялся меж венцов.
И всё красивей и узорней,
Моя изба,
Твоё лицо!
(Е. Русаков. «Изба»)
Игорь Григорьев (1923-1996) и Евдоким Русаков (1924-2001) пришли в этот мир один вслед за другим и покинули его на рубеже 75-летия (возможно, правильная дата рождения Евдокима – 1926 год). Оба хлебнули горя в военное лихолетье: Игорь – с партизанскими подвигами, славой разведчика и четырьмя ранениями, Евдоким – с контузией и инвалидностью, полученными на Волховском тыло-фронте в 1942 году. Оба потеряли на войне близких людей.
Жахали гранаты, дым кипел клубами.
Голосил свинец в деревне ошалелой.
Ты лежал ничком, припав к земле губами.
Насовсем доверясь глине зачерствелой.
(И. Григорьев. «Брат»)
Не пришедший до сих пор обратно.
Без вести пропавший у Двины,
Всё идёт.
Идёт на запад брат мой
В дымно-красном мареве войны.
(Е. Русаков. «Без вести пропавший»)
И тому, и другому непросто далась мирная жизнь. Евдоким, придя домой на костылях, самоучкой овладел сапожным мастерством. Игорь после войны работал промысловым охотником, геологом, строителем. Потом был ленинградский университет. А у Евдокима Евдокимовича с учёбой не получилось: вся семья пострадала от укусов клещей на покосе; сам еле выжил, а жена умерла, и старший из троих его детей стал инвалидом...
Больше, чем непростая судьба, роднит наших поэтов их творчество, стержень которого: Родина, трудная и многострадальная земля и люди на этой земле работающие.
Евдоким Русаков
Так почему же холодны
Края чужие?
А здесь седые валуны
И те живые,
И каждый листик и плетень
Любим до боли?..
Всё те же песни!
Тот же день!
Всё то же поле!
(И. Григорьев. «Родное поле»)
Гляжу в озерки тёплые.
Как в капельки росы, –
Ведь это очи добрые
Моей родной Руси.
Всё кровное. И верю я:
Не зря же, сняв картуз.
Здесь дед молился с верою
В свою судьбу и Русь.
(Е. Русаков. «Гора-поклонница»)
Угомонилась гулкая разлука,
Густой и долгий догорел закат.
И косари с распахнутого луга
Неторопливо по домам спешат.
(И. Григорьев. «Нежданный вечер»)
Тянет месяц меднолобый
Неводом туман с реки.
Шли дорогой хлеборобы –
Нараспах воротники.
Разговоры, слово к слову.
Про работу и детей.
На ночлег в село до дому
Шли усталые с полей...
(Е. Русаков)
Почти всё, что происходит в стихах Игоря Григорьева и Евдокима Русакова, разворачивается на фоне природы или в деревенской обстановке. Понятно, Евдоким, но и Игорь Николаевич, ставший городским жителем, не утратил ощущения мира, каким воспринял его при рождении.
Небо тучи сушить понавесило:
То их выжмет, заплакав, то вдруг
Рассмеётся по-летнему весело.
Кинув пригоршню солнышка в луг.
(И. Григорьев. «Чем, березки, вы лето обидели?»)
Гром весёлый нравом
Ухнул во всю мощь.
Побежал по травам
На ходулях дождь.
(Е. Русаков. «Радость земли»)
В селе петушья куролесица.
Морозный дым над ним повис.
Надкушенный покромок месяца
Скупые крошки сеет вниз.
(И. Григорьев)
Нет в деревне никакой тревоги.
Просто – петушиный перекрик.
И луна с пригорка вдоль дороги
Покатилась к лесу напрямик.
(Е. Русаков)
Творческие параллели Игоря Григорьева и Евдокима Русакова можно продолжать и продолжать, что заинтересованный читатель может сделать самостоятельно. Я же хочу завершить свои размышления о близких моему сердцу поэтах тем, с чего начал – с той самой «последней деревни». Непринявший советский колхозный строй Игорь Григорьев и от всей души его воспевавший Евдоким Русаков с одинаковой болью переживали упадок, поразивший российскую деревню в последние годы жизни поэтов.
На доброй пашне, в широкополье.
Олешник вымахал да лоза.
В саду крушиновое раздолье
Глумится в горестные глаза.
(И. Григорьев. «Горькие яблоки»)
И моё просторное заполье
Серою ольхою заросло.
Я смотрю с такою острой болью
На своё безлюдное село.
(Е. Русаков. «Сила притяжения»)
Они всё видели, всё чувствовали, но никто из них и мысли не допускал, что, попавшая в безвременье, деревня под горькие строки посвященных ей стихов уйдёт в небытие, как исчезнут не нужные никому и сами «деревенские» поэты. Прижимаясь к земле, мы обнимаем небо, чем ближе к корням, тем богаче жизненные соки.
Хоть чего натвори-понаделай.
Присудив доконать на корню, –
Наши корни в земле порыжелой
Не унять топору и огню.
(И. Григорьев. «...Дорогие лесные пустыни»)
Михаил Полевиков
Невозможно оборвать нить, на которой весь наш мир держится:
И заря – весёлая спросонок –
В речке моет рыжую косу,
И на песне-нитке жаворонок
Всю планету держит на весу.
(Е. Русаков. «Весна»)
В тёмном стане потрясенья
Светлый праздник воскресенья
Грянул всё же. Хата вечна и в опале.
Лишь бы руки не упали. Дай-то Боже!
(И. Григорьев. «Руки»)
И Он даёт по вере и трудам нашим, по строкам стихов, таких, как у Игоря и Евдокима, что «Богу в уши»!
ЛИТЕРАТУРА
- Русаков Е.Е. Живу я в маленькой деревне. Стихи. Л., Лениздат, 1979.112 с.
- Русаков Е.Е. Июль-мой прародитель. Стихи. Л., Лениздат, 1987.63 с.
- 85 лет со дня рождения Евдокима Русакова. «Перепутья». Книга стихов, песен и воспоминаний. Великий Новгород, 2009 г. Редактор-составитель М. Полевиков.
- Русаковские чтения 2011 года. «Близкие люди». Стихи. Великий Новгород, 2011 г. Ред.-сост. М. Полевиков.
- Сайт памяти поэта и воина Игоря Николаевича ГРИГОРЬЕВА.
Статья была напечата в журнале «Невский альманах», 2016. – №6 (92). – С.120-121.
