Горькие яблоки
На доброй пашне, в широкополье,
Олешник вымахал да лоза;
В саду крушиновое раздолье
Глумится в горестные глаза.
Тропа лосиная, сыроежки,
Разлопушился вовсю репей;
Как непогашенные головешки,
Швыряет гуща тетеревей.
В тени цикута — пьянее, глуше,
На взлобке лысом солнечный гнет.
И вдруг тебе, как смутную душу,
Чащоба яблоню распахнет.
Узнал? Припомнил босое детство?
Сад в белом смехе, в обнимке нив —
Совсем не чье-то, твое наследство,
Тебе завещанный белый налив?
Тихую радость, льнущую к дому,
Бери, бывало, хоть из окна!
Тебе, тебе — никому другому,—
Тебе была вручена она...
Ручей зачахший. Замшелый мостик.
Крыльцо — два камня по старине...
«Я рада! Здравствуй! Надолго в гости?
Ну как жилось-то на стороне?
Чего ж срываешь ты шишки с ели?
Я зла не помню. Добра не жаль.
Ведь снова август, плоды поспели:
Иди ко мне, снимай урожай...»
Пылает полдень, а мне морозно:
Как в суд с полипными привели...
Не надо, сердце! — еще не поздно
Просить прощения у земли!
Другие редакции:
Горькие яблоки (1970)
Горькие яблоки (1994)
Горькие яблоки (1962)
Сборники:
Сборник «Горькие яблоки» (1966), стр. 12