Память
У тихого леса
Святое проклятое прошлое:
Горюнится лобное место,
Невинной полынью заросшее.
Роняет ракита,
Как гильзы, латунь сентябриную...
Забыто, забыто, забыто.
Зарыто. Заровнено глиною.
Ни рва, ни кровинки —
Все годами списано, сглажено.
Осинами стали осинки,
Лепечут: «Все мирно, все слажено.
Прихожий, прохожий,
Не стой, выстывая под тучами:
Не надо, не надо тревожить
Могилы глазами горючими.
Им выситься долго,
Их горького долга твое не касается.
Но давнее — взяло! отволгло! —
Как ливень слепой, разгорается.
Поляна за кромкой —
Как сердце седое — урочище,
Морозище, красный и громкий,
И шмайссера око хохочущее.
И эти осинки —
Прямые, рядочком, одиннадцать.
И заступ в дымящем суглинке,
И ров. И нельзя отодвинуться.
И унтер хрипящий,
Как будто не он — нас, а мы — его!
И рядом, ах, рядом до чащи.
И выдох стенящий: «Мы з Киева-а!..»
И всё. Темнотюга.
Ни боли, ни жара, ни холода...
Очнулся я: плакала вьюга
Разгневанно, истово, голодно.
И хлюпало глухо
В груди, рушником запеленатой.
И все повторяла старуха:
«Убитый, а смертью не тронутый!..»
Скорбяще глядела,
Крестила усохшими пальцами:
«Пожуй — подходяще для тела.
В картошку б — солицы да сальца бы!»
И ладно ли, худо
Творила она милосердие —
Мой недруг, не верящий в чудо, —
Ведь знаешь: дышу после смерти я.
И память — живая,
Бессонная, жгучая, длинная —
Стучится, взывая:
«Поляна! Поляна полынная!»
1963
Другие редакции:
Память (1960)
Память (1970)
Память (1966)
Память (1994)
Сборники:
Сборник «Жажда» (1977), стр. 76
Сборник «Уйти в зарю» (1985), стр. 39