Синица

Не знаю,

Сколько здесь

Целых тел

Из всех из нас

Можно б собрать,

Но душ,

В которых светляк теплел,

Бедовало в палате

Двадцать пять.

Был каждый вдох

Как нож под ребро!

Стук сердца

Искры из глаз высекал!

И лапа когтистая

Рвала нутро

И клала бывалых ребят

Наповал.

А в окна ломился

Плакун-февраль,

Сжигал, лиходей,

Надежд мосты.

И вся наша даль,

Бескрайняя даль,

Кончалась

У самой первой версты...

И вдруг

Из клятой кромешной мглы,

Как смех ребенка,

Чист и высок,

Тише безмолвия.

Тоньше иглы,

Пробился к нам

Ее голосок.

Откликнулся дядя:

«Вишь ты, поет!..

Братки,

Да это ж к теплу она!

Гляньте:

На стеклах отходит лед...»

И всхлипнул по-детски:

«Вот те и на! ..

Ей-богу, веснеет!

Теперь поживем:

Синицы

Не пробуют зря голосов!..

Он так и умер

С веселым ртом,

С красной слезиной

В щетине усов.

Как просто!

Как люто!

Ни стен,

Ни границ,

И незачем боль,

И что ему даль...

А мы остались

Слушать синиц,

Любить,

Горевать,

Поминать февраль.